Любовь и нелюбовь

Хочу вам продемонстрировать отрывок из одной статьи, написанной еще в начале 90-х годов. Имена авторов данной статьи мне не известны. Сама статья написана, как критика некого товарища, который провозгласил себя мессией во Втором пришествии (что-то типа так!). Большинство здесь присутствующих помнят, когда СССР распался и была снята цензура и различные идеологические скрепы, то как грибы после дождя начали развиваться различные течения : Саентология, Аум Синреке и другие секты. Был такой Виссарион, за ним ходили толпа и он им втюхивал некий «Последний Завет». В нем он рассуждал о таких понятиях: истина, жизнь, Любовь. Ну, короче говоря секта. Дальше я приведу только отрывок. Жирным с подчеркиванием выделю высказывания этого «мессии», Виссариона.

Речь пойдет о Любви. Далее сам текст:

Если же говорить о сути приведенной цитаты, то такими же общими фразами «о любви, о единстве, о необходимости быть верующим» полон и Последний Завет. Но говорить о Любви тем, кто Любит, — нет необходимости, а говорить для тех, кто её не несет в себе, — это подобно тому, что сказать слово «мед»: далеко не у каждого во рту от этого станет сладко; и уж совсем не каждый обнаружит, что от произнесенного другим слова действительно появился настоящий мед у него во рту.

Но тем, кто не несет в себе Любви, но способен её нести, имеет смысл говорить о том, с чем имеют дело и что не является Любовью, но что они по неведению своему, желая Любви и желая Любить, называют «любовью» вопреки сути Любви. Высказав это, обратимся к Последнему Завету:

«Необходимо понять, что любовь есть предопределённая сила — великая сила, призванная связать человека тем, с кем и с чем ему нужно пройти всю жизнь. Посему признаку человек должен находить свое место в Природе, вслушавшись в глас души своей» (Книга основ, 7:36 — 39).

Хоть приведенная цитата взята из контекста, в котором речь шла о построении семьи, но семейная жизнь это — только одна из многих граней жизни, в которой Любовь может проявляться, а может и не проявляться. Но вне зависимости от того, в какой сфере жизни Любовь проявляется, в каждой из них она обладает определёнными — одними и теми же — свойствами, не проявляя ни в одной из них черт, ей не присущих. И вот, вслушавшись в глас души своей и памятуя о том, что дано мне к настоящему моменту, пишущий эти строки по совести заявляет:

Люди, милые! Не Любовь то, о чем говорит приведенная цитата. Любовь никого и ни к чему не привязывает: она освобождает из неволи привязанностей каждого, кто обретает в себе Любовь. А тем отношениям, которые успели прежде того сложиться на основе каких-либо привязанностей, Любовь придает новое качество, преображая их внутреннюю суть. Но та свобода воли (свободы воли вне Любви не бывает; вне Любви есть свобода выбора и место для проявлений силы воли), которую человеку приносит вошедшая в него Любовь, не приемлет вседозволенности, а её-то — вседозволенность без заботы и ответственности — многие и отождествляют с истинной свободой.

А в Последнем Завете много видов “любви” и среди них — только одна из многих — «духовная», которая «первична, ибо не привязывает вас к какому-то объекту, а просто проявляется растекаясь бесконечной благодатью в пространстве» (От Вадима, 6/23:15).

Но только она и есть Любовь: всё остальное — разнохарактерные привязанности, неоправданно отождествленные с Любовью и названные её именем. Еще один пример такого рода отождествления:

«52. “Что делать в случае неразделённой любви? Можно ли мучиться всю жизнь напрасной болью?”

53. “Можно мучиться. Главное — никогда нельзя убивать любовь.

54. Если вы любите односторонне, не смейте заглушать в себе это чувство! В противном случае вы понесете большие неприятности впереди, и это будет выливаться вам большими слезами.

55. Любовь нельзя убивать. Если вы любите односторонне — любите. А мучения в этом случае возникают только потому, что вы любите для себя, вы очень хотите удовлетворения своей любви, а этого удовлетворения нет.

56. Если вы любите для человека, для его блага, то ваша любовь должна перерасти в более благородное качество: когда вы любите, желая ему блага, и радуетесь тому, что он счастлив с кем-то другим, что кто-то дарит ему улыбку, что у него есть дети и радость в жизни. Вот тогда ваша любовь обретает правильные черты» (От Вадима, 6/35).

Не бывает безответной, неразделенной Любви, но бывают односторонне направленные страстные привязанности, которые действительно доставляют боль и открывают возможности к тому, чтобы через Вашу привязанность злоупотребляли Вашими возможностями. Если Вы найдете силы и сможете вырвать эти привязанности из своей души, то ничего страшного не случится. Прежде всего вы лишите кого-то возможности злоупотреблять тем, что Вам дано Свыше и тем, что Вы сами освоили в жизни, и чем возможно злоупотребляют простым подергиванием за Ваши привязанности.

Но если Вы вырвете «безответную любовь» из своей души, то Вы не получите сразу облегчения, поскольку попадете из огня её страстей вовсе не в полымя, но в мороз трескучий и пронизывающий. Ваш интеллект, в каком бы растрепанном состоянии он ни был, поостыв от страстей в этой стуже, не испытывая необходимости оправдывать привязанности и Ваше подневольное им служение, переосмыслит и расставит по своим истинным местам многое, восстановив свою целостность. И он же после этого укажет Вам на свою — интеллекта — ограниченность и на то, что Вы ущербны и потому пребываете не в ладу с Неограниченностью, что представляет для Вас опасность; и укажет Вам, что следует найти в жизни и принять в себя истинную Любовь, которая исцелит Вашу ущербность и приведет в лад с Неограниченностью, которая не угнетает, не привязывает, а освобождает, окрыляет, дабы Вы могли воспарить из суеты. Однако, если Вы не вырвете привязанностей начисто, то вырвав их частично и обретя одно из качеств свободы, но не пожелав научиться Любить, Вы станете демоном в человеческом обличье.

Последнее действительно опасно и для Вас лично, и для окружающих потому, что человеку не должно быть демоном, бездушно оперирующим потоками информации; но ему также не должно быть и невольником привязанностей. Если же не вырвать терзающую привязанность, то, когда силы души перегорят в одной “безответной любви”, всё, что останется не выгоревшим, а также и пепел прошлой “любви” начнет пережигать вновь пришедшая страстная привязанность, вследствие чего Вы не будете счастливы в жизни сами и не сможете дать счастья другим.

Но после того, как Вы вырвете из своей души привязанность, то, если кто-то осознанно или бездумно злоупотреблял Вашей зависимостью от неё, такой человек испытает жесточайшее разочарование, по сравнению с которым прежняя Ваша “безответная любовь” покажется ему истинным счастьем. Но возможно, что эти новые обстоятельства заставят и его переосмыслить свое отношение к жизни и людям, вследствие чего в его душе также воспылает Любовь.

Вырвать привязанность — не наилучший способ обрести свободу, но обстоятельства могут сложиться и так, что индивид не созреет по своему миропониманию и нравственности для того, чтобы обрести свободу иным — не столь жестким, а подчас и жестоким способом. Но всё же вырвать привязанность — лучше, чем быть ей подневольным.

По отношению же к Любви эпитет «безответная», «односторонняя», а тем более «безумная», «слепая», «злая», «страстная» и т.п. неуместны. Неуместны просто потому, что Любовь, будучи совокупностью совершенства, содержит основания и цели в себе самой, не лишая живущего ею ни ума, ни зрения, не пережигая его жизнь во взрывах эмоций. Поэтому истинно любят не за что-то, а просто потому, что не могут не любить. Последний раз всем это было показано прямо в фильме “Доживем до понедельника”, но как всегда, большинство позабыло или не пожелало соотнести со своей жизнью, подумать и понять.

Если же человек принимает в себя Любовь, то вместе с нею он обретает качество положительной эмоциональной самодостаточности, которое несравнимо с той эмоциональной подпиткой, которую могут дать и давали ему в прошлом привязанности, включая и секс. Человек, несущий в себе Любовь, не подвластен угнетающим эмоциям. Его эмоциональное состояние не обусловлено окружающими обстоятельствами, поскольку для него реально ощутимо, что Вседержитель безошибочен и это — радость; не обусловлено тем, приняли его Любовь либо же нет, ибо Любовь по сути своей — свободный и щедрый дар, который, с одной стороны, невозможно кому-либо навязать, а с другой стороны, который протекает как вода сквозь пальцы того, к кому она обращена, если тот не удерживает её в ладонях встречным потоком Любви, но растопыривает пальцы пошире, чтобы заграбастать себе побольше.

И если Вы Любите, то не может возникнуть такой ситуации, когда Вы говорите другому человеку: “Я люблю тебя”, — а спустя какое-то время, тем более в ходе семейной жизни с ним, Вы говорите ему: “Извини, я люблю другого”. Если ситуация развивается по такому сценарию, то это означает, что Вы не любили первого, не любите и второго, но происходит перестройка системы Ваших привязанностей, и вследствие того, что Вы не свободны, Вы вынуждены одному сказать: “Извини, я тебя больше не люблю”, — а другому сказать: “Я тебя люблю”, — не зная, что в действительности Вы не любите никого.

К проявлениям Любви это не имеет ни малейшего отношения, поскольку Любовь освобождает от привязанностей, и если бы Вы были свободны, то у Вас не было бы причин разрушать Вашу же семью или дружбу. Если же Вы создали семью не на основе Любви, но Любовь всё же пришла к Вам потом, то она придаст совершенно иное качество уже сложившейся и возможно даже прежде того счастливой семье. Любовь, придя раз, не уходит, и потому Вам не будет нужды когда-либо говорить одному человеку «я тебя больше не люблю», а другому «я тебя люблю».

Свобода выбора у человека есть всегда, но свободы воли, если он повязан привязанностями, — нет. Его воля в каких-то своих устремлениях ограничивается привязанностями, и в таких ситуациях ему требуется сила воли, чтобы осуществить избранное, преодолев диктат привязанностей. Если же человек обретает Любовь, которая освобождает его от привязанностей, то, поскольку привязанности перестают его сковывать, вместе с Любовью он обретает и свободу воли.

И тот человек, который Любит — не собственник своей Любви, а только носитель Любви Божией, также подаренной ему Свыше. Однако, если человек Любит, то те, к кому обращена его Любовь, могут жаждать осознанно или бессознательно, чтобы он был зависим от них (либо как раб, либо как рабовладелец), вследствие чего Любовь его будет восприниматься ими как “неправильная” либо даже как откровенное зло и отсутствие Любви. Но это уже беда их, а не Любящего.

Кроме того, в отличие от привязанностей, Любовь не искажает деятельности интеллекта. Тем не менее, если в поведение человека врывается не переосмысленная порочная по сути своей информация, свойственная его памяти, человек может совершить ошибку и, сотворив что-то дурное во внутреннем или внешнем мире, выпасть из состояния Любви на более или менее продолжительное время. Но ему самому то состояние, в которое он скатился из-за ошибки, будет омерзительным до такой степени, что он приложит все свои силы, чтобы вернуть в себя Любовь, без каких-либо к тому внешних понуканий.

И вследствие такого рода специфических свойств Любви и «нелюбви», реально в мире люди развиваются двояко: либо под воздействием внешних обстоятельств, которые их в конце концов уничтожают либо приводят к Любви; либо под воздействием горящей в них Любви. Поверьте, второе лучше.

Но действительно говорить о Любви тем, кто Любит, — нет необходимости, а говорить для тех, кто её не несет в себе, — это подобно тому, что сказать слово «мед»: далеко не у каждого во рту от этого станет сладко; и уж совсем не каждый обнаружит, что у него во рту от произнесенного другим слова действительно появился настоящий мед.

Тем, кто не несет в себе Любви, но способен её нести, имеет смысл говорить только о том, что им известно, но не является Любовью, и что они по неведению своему, желая быть любимыми и желая Любить (а стремление к этому заложено в человека Свыше, хотя суета может его заглушить), называют «любовью» вопреки сути того, с чем имеют реально дело. И если они хотят Любить, то они найдут Любовь благодаря такого рода подсказке, если примут подсказку; найдут благодаря подсказке быстрее, нежели нашли бы её сами, продираясь через суету цивилизации, повязанные привязанностями, в том числе и страстными, по рукам и ногам. Поэтому здесь было сказано больше о том, что не являет собой Любовь, хотя и именуется в обществе привычно — «любовью», и даже с какими-то эпитетами, хотя Любовь — проста и в эпитетах не нуждается, будучи совокупностью совершенства и имея основания и цели в себе самой.

А если говорить о нас, то пишущий эти строки обрёл в жизни иную Любовь, а не то разнообразие “любви” природной, “любви” родственной, “любви” духовной, о которых говорится в Последнем Завете, и которое способно скрутить индивида в бараний рог, спеленать его по рукам и ногам, лишив его возможности проявить свою человечность. И Любовь — его достояние свободы. И нет причин для того, чтобы принять Последний Завет, отказавшись от уже дарованного лучшего.

Проявления же Любви и «нелюбви» всегда конкретны и своеобразны.