Лена

Лена

Ночь в Москве – особое время. Никто не мешает и не задаёт вопросов. Семья спит.

Вспоминаю ту Алёну. Алёне 27. Она пишет картины, статьи для журналов, выбирает из клиентов тех, с кем ей интересно будет работать и дело не в количестве денег за проект, хотя и в нём тоже, а именно в творчестве. Она не повторяла дважды тему и идею. Заказчик должен был быть не ограничен в возможностях и их совместный фантазийный полет продолжался до того момента, как счастливое семейство не обоснуется в новом для себя жилье. Ей интересна была её душевная сопричастность к мечте хозяина будущего дворца. Она открывала новые миры и новые пространства. Этим и жила. Это была её жизнь.

…………

Гости почти собрались, столы для фуршета были накрыты, шампанское и легкие закуски украшали собой уютный зал Дома художников на Кузнецком. Развешены по стенам пейзажи, портреты, манили к себе игрой цвета. Полотна излучали свет и зазывали тайной и идеей. Они были глубоки, как кроличья нора в книге про Алису. Казалось, подойди ближе, и окунешься в иное измерение, иную вселенную. Люди прохаживались рядом с полотнами и негромко переговаривались между собой. Понемногу подтягивались друзья и одноклассники, обещали приехать сестра с мужем и дочкой.
Публикации в журналах не приносили серьезных денег, но давали удовольствие пробовать себя в написании интересных душевных текстов про вещи, окружающие людей. Знакомые по журналам фотографы сегодня работали на этой выставке, а до этого снимали Алёнины интерьеры с теми самыми модными уникальными красотами. Новые знакомые, друзья, партнеры. Визитки, знакомства, рукопожатия, объятия, поцелуи, звон бокалов. Успешные, талантливые, молодые, знаковые. Все.

В холле появился элегантный мужчина преклонных лет. Одежда выдавала в нем художника, а радостная улыбка – предвкушение встречи с бывшими своими учениками. Алена с радостью подошла к нему и обняла своего любимого учителя, душку и умницу, самого доброго и магического ремесленника их института. Ну, что, Леночка, - доросли до персоналки? Когда только успеваешь всё? Не знаю, Виктор Маратович. Между, после, ночью, рано утром – когда рука просит кисти. Спасибо, что пришли. Двадцать пять картин – за четыре года, это хороший результат, у Вас легко получается. Подарите одну, я присмотрел тут себе? – Конечно, с радостью, это честь для меня, засмущалась Алена. Да не волнуйся ты так, дочка. Первая выставка – не последняя. Это только начало. Черняев обнял свою ученицу, - Еленочка, дорогая моя, всё впереди! Иди к гостям, негоже, мне, старику, отнимать тебя у них. Мэтр взял маленькую Алёнину ручку в свои широкие старческие ладони, поцеловал, совершенно искренне поклонился и отошел к гостям. Шампанское лилось рекой, общая радость от встречи перемежалась с торжеством события, тут и там слышались знакомые голоса, долгожданные, приятные сердцу лица возникали среди гостей. Выставка была похожа на маскарад, день рождения и экзамен одновременно. Только единственная ученица, сдававшая его, была весела, эмоции шли краем, её переполняла радость. То ли действительно ей так было весело, то ли далеко не первый бокал шампанского кружил голову, она не отдавала себе отчёта. Да и зачем. Кто будет интересоваться, что крылось под маской счастливой хозяйки этого салона.

Ночь. За окном проносятся машины.
Графин сока опустел. Листы толстой стопкой лежат рядом, а этот дрожит в пальцах.
Любила ли она кого-то? Или позволяла быть рядом? Кто были её мужчины, что вообще творилось у неё в душе, и была ли жива душа. Она не задавалась больше этим вопросом. Брала от жизни всё, что укладывалось в её миропредставление о праве на жизнь. Руины и обломки это не всегда куски камней и свалка вещей, превращенных в прах. Руины могут быть вполне респектабельными, вызывать разговоры и зависть.

………..
Привет, Лена, - раздалось откуда-то сверху знакомое раскатистое басистое эхо, которое не перепутаешь ни с чем и ни с кем. Следом появился огромный букет роз, цвета юной зари, и сам обладатель голоса – статный красавец горских кровей. Чок гёзель! Я почему-то так и подумал, что выставку свою ты сделаешь рядом с институтом, - и на фуршет закажешь тонну пирожков из соседней пирожковой, с бульоном вместо шампанского. Будь я на твоём месте – просто бы арендовал пирожковую для выставки. Почему не сказала заранее? Людям не пришлось бы рядиться в смокинги.
Однокурсник, а ныне хозяин собственного архитектурного бюро, великан Сеид-Селим, просто Селя, улыбался широко, размахивая букетом, говорил громко и вокруг себя мгновенно образовал пустое пространство, где в центре оказались Алёна и он сам. Леночка, приходи ко мне. Хочешь – женой, хочешь –главным дизайнером, хочешь - директором! А хочешь подарю тебе агентство. Хватит тебе скакать по городу вольной козой. У тебя же такой талант, его в бриллиантовую оправу нужно, а не на ветер, как ты это любишь делать. Твой интерьер в бирюзе все журналы обошёл, я б сам в таком жил, это же просто дворец! Ленусь… А? Всё дам: кабинет, мастерскую, людей, краски, кульман любой, хочешь в Голландии закажем тот, что на выставке видела, хочешь машину с водителем? Селечка, зайчик золотой, - от этих слов Селя немного обмяк как огромный плюшевый медведь, и широкая добрая улыбка расползлась по лицу, - если бы мне нужен был хозяин, я бы давно его нашла, а мне, дорогой мой, для творчества нужна свобода. Алёна улыбнулась в ответ и пригубила шампанского. Упрямая ты коза-баранка, Ленка. Такого джигита и несчастным делаешь. Уеду в горы, брошусь в пропасть, - продолжал басом Селя, поглощая тортинки, как семечки. На мгновение Селим стал очень серьезным, прищурил глаза и пристально посмотрел на Алёну. Смотри, женюсь на Марковой, она бездарь по сравнению с тобой - томится по мне с первого курса, но моё предложение остаётся в силе – решишься, господин назначит тебя любимой женой. Точно назначишь? А то! Слово джигита, Иншалла! Селя рассмеялся, поцеловал Алёну в висок, потом раскланялся, и пустое пространство мгновенно заполнилось людьми.

Кузнецкий. Сколько всего было с ним связано в жизни Алёны. Она ехала домой в третьем часу ночи, машину немного покачивало на поворотах, уютный диван и блики огней за окном предлагали уснуть, но мысли потоком наполняли голову, унося в длинные коридоры прошлого. Странная смесь усталости, тоски, удовлетворения и радости. Как оливье с бананами и клубникой. Выставка состоялась, ещё четыре дня её картины будут в Кузнецком. Потом, большая их половина разъедется по своим новым хозяевам, а остальные Селим выкупил оптом, успей он к открытию выставки – вывез бы все.

Алёна прикрыла глаза, уютно утопая среди букетов цветов. Мысли уносили её всё дальше и дальше от сегодняшнего дня, от этих мест, этих людей. Где она была в эти минуты, с кем, кто заполнял её сердце и ум? Из-под ресниц скатилась слеза, блеснув на щеке маленьким бриллиантом. Тяжелый вздох потонул в тишине салона. Она отвернулась к окну и принялась рассматривать огни домов проносившихся мимо сплошной чередой чьих-то семейных историй.

В этом городе её больше ничего не держало. Денег достаточно, чтобы обосноваться на новом месте, купить большую квартиру или домик, продолжить творчество. Её работы прошли конкурсный отбор в Академии дизайна в Сан-Франциско, нужно лишь взять билет и прилететь туда. За год вопрос решился, и Алёна выбрала то, чему она будет продолжать учиться в Америке. Она уже видела себя там. Тётя всячески напоминала о том, что это нужно сделать, чтобы племянница не пустилась во всё тяжкое и не влезла опять в какую-нибудь историю с приключением. Давай собирайся, Алёнушка, Эмма Самойловна поможет с языком, поживешь у нас первое время, потом решишь все свои вопросы.

Машина затормозила на повороте к реке..

Легкий туман заполнял простор поверх глади реки. Верхушки Серебряного бора утопали в звездах, отражаясь в ряби воды. Водитель помог вынуть цветы из багажника, Алёна забрала те, что были в салоне, они вместе спустились в парк и пошли к реке. Который год она приходила в это место. Без дня, без времени.

Я подожду Вас в машине, - водитель сложил цветы на столике на берегу и вернулся в машину.

Женщина обхватила цветы двумя руками и пошла к воде. Один за одним, она бросала цветы в воду, пока длинная мерцающая их вереница не скрылась в тумане. По щекам катились слёзы, пальцы были исколоты розами, из души рвался крик, но она не умела кричать. Дорогой мой, любимый. Почему не приходишь и не спасаешь меня? Где ты? Я задыхаюсь тут. Я, наверное, уеду. В новую землю, начну новую жизнь. Так я больше не могу, и в Москве мне больше нет места. Душно тут, больно. А жить на предельных скоростях и на части рваться я не умею.

Ночь близилась к утру, и заревой туман влажной болезненностью заползал под одежду. Все мысли были обдуманы, слезы выплаканы. Замерзшие руки и плечи утопали в широком палантине из козьего пуха, который только и согревал её. Она подняла босоножки, лежавшие на песке, и медленно побрела к машине, не оборачиваясь на реку. Тихо, неслышно, еле дыша.

Через двадцать минут машина остановилась. Щелкнул ключ в замке, и привычная обстановка родительского дома приняла Алёну в объятия. Через двадцать минут она спала крепким сном, закрывая за собой ещё одну страницу своей жизни, завершая ещё одну историю.

(с)Марина Ивова
Иллюстрация: Last Kiss, Adam Martinakis